Губайдулину съел легко и с удовольствием, как мороженое.
(...)
что музыку я воспринимаю не как звуки, а как образы или ощущения?
Чой-то я подумал, что трудно со стороны подобрать пару к Губайдулиной, ибо эти пары свои у каждого и идут с детства или с первого знакомства. Ну как огурцы-помидоры, лук-чеснок, груши-яблоки, кабачки-баклажаны
Не знаю, можно ли вообще воспринимать музыку как звуки. Звуки — объективная реальность, а дается она нам именно что в образах и ощущениях. Воспринимать музыку как звуки это вроде как вообще не воспринимать ее.
Кажется самым важным, что музыка это прежде всего работа со временем. Она меняет наше восприятие физического времени, и это может нам нравиться или не нравиться. И если посмотреть пристально не на саму музыку, а на тех, кто ее воспринимает, то можно представить, что у каждого есть своя индивидуальная шкала темпово-временных ощущений, зависящая от темперамента, гормонального фона и нейромедиаторной активности каждой рассматриваемой особи. Мы все представители вида homo sapiens s., и разброс параметров у нас не столь уж велик и ограничен природой (эволюцией). Тем не менее, у каждого из нас свой предел возбужденного или успокоенного состояния, свой предел скорости восприятия событий (скорости их различения и (ре)конструкции взаимосвязей между ними), свой объем кратковременной памяти и ее скорости обмена с долговременной.
Попробую пояснить, к чему я веду. Вот я — достаточно крупный самец сапиенса, и, если одним словом, то я скорее тормоз, чем попрыгунчик. Чтобы динамично вздрючивать мое количество мяса, гормонов тупо не хватает. Поэтому какие-то временные проживания могут быть для меня органически недоступны — быстрый танец, например. Я сейчас не про красоту танца, танцевальные навыки и восприятие со стороны, а про физическую его недостижимость для меня. В то же время у меня достаточно большая кратковременная память, и я (предположительно) лучше многих могу воспринимать длинные мелодии как целое («Вокализ» Рахм., «Болеро», Ария из ре-мажорного Концерта Баха, и т. п.), в то время как у других те же мелодии распадаются в восприятии на пусть и красивые, но все же фрагменты. Там, где у автора (в задумке и реализации) и у меня (в восприятии) — единый период, у иного — аж трехчастная форма. Кстати, я вполне отдаю себе отчет, что когда я ругаю чью-то интерпретацию «Вокализа» за несобранность, я могу вообще быть не понятым оппонентом — просто я слышу фрагментарность мышления исполнителя, несобранность целого, а он нет. И это не вопрос вкуса, как кому-то хотелось бы представить, а вопрос разницы в физиологии.
Про физические ограничения я сказал, но они не приговор. Ничто не мешает развивать себя и пытаться выходить в музыке за пределы собственного естества. Сергея Прокофьева едва ли можно назвать спортивным и подтянутым человеком. По свидетельству современников, он не умел маршировать. Не не хотел по политическим, там, или каким другим соображениям, а физически не мог вовремя ступить ногой. (Хорошо, что его в армию не взяли!) Но это не помешало ему написать кучу балетов, довольно неплохих, да и много другой очень драйвовой музыки.
Еще про физику. С учетом моей физики, какие-то эмоционально-временные состояния-ощущения могут быть для меня крайне редки или вовсе недостижимы. Но они могут мне нравиться или нет, и тогда я буду либо стремиться достичь их, а то и превзойти с помощью музыки («расширять сознание», прости господи), либо буду избегать музыку с неприятным или неестественным для меня ощущением времени.
Поскольку я ни слова не сказал о технике композиции, стилях и жанрах, а только о времени, то отсюда есть одно простое следствие: какие-то музыки могут совпадать по организации времени, отличаясь только событиями в этом времени (материалом). Предельно упрощая: у авангардиста событиями будут какие-нибудь кластеры, а у рокера-альтернативщика — модальные попевки. Так что ничего удивительного, что любитель Губайдулиной может найти близкое себе у Фрэнка Заппы или наоборот.
Губайдулина, она какая? Медленная, наверно. Словаря для описания таких состояний, тем более целых музыкальных судеб, у меня нет, и для столь крупного помола я беру самые детские слова, буквально первые попавшиеся. Губайдулина как раз мне почти никогда «не заходила», хотя саундтрек к «Маугли» гениален, а когда я в 90-е набирал на компьютере ее детские пьесы для домры (что-то там на татарском материале), получал отдельный кайф, многое было сделано весьма остроумно. Но если бы я попытался в своей музыке стать столь же медленным и протяженным, как Г. в «Страстях по Иоанну», то я или быстро впал бы в скуку, либо просто струсил — ну как можно так долго тянуть одно и то же, все же умрут от скуки. А Губайдулиной нормально, купается в своем ощущении времени, ей комфортно. Губайдулиной доступен для созерцания масштаб Солнечной системы (луч света от Солнца до Нептуна летит более четырех часов), а мне — только масштаб Дефолт-Сити с пригородами, да и то фрагментарно. Как-то так.
P.S.
А вот, кстати, хорошая пара к
картошке Губайдулиной — Уствольская Галина Ивановна.
