Накопились ссылочки...
Франц Шмидт — малоизвестный у нас австрийский композитор. По понятным причинам: уже после аншлюса работал над сочинением во славу Третьего рейха, но работу не закончил, умер в 1939-м. А композитор замечательный. Вроде бы поздний романтик, но светлый и гармоничный, как Феликс Мендельсон.
Симфония №4 (1933). С нотками, дабы голливудствующие не отходя от кассы могли бы и оркестровочке подучиться.
===========================
Хулиан Каррильо — мексиканский композитор, «родился в семье индейцев-крестьян последним, 19-м ребёнком...» Один из первых микротоновых композиторов в истории.
«Прелюдия Колону» («Preludio a Colón») для сопрано, флейты, двух скрипок, альта, виолончели, гитары и арфы.
===========================
Павел Флоренский, религиозный философ, о музыке:
«Когда я хочу дать себе окончательный ответ на вопрос о ценности произведения, то спрашиваю себя: что было бы, если бы этого произведения не существовало. Потерял ли бы мир без него? Закрылся ли бы один из лучей жизни? – И вот. Если бы не было Моцарта, Баха, Бетховена, даже Шуберта, Глинки, мир бы потускнел. А если бы не было Чайковского и Скрябина? – Боюсь, – это слишком резко и неуважительно, мне самому неприятно высказывать свою мысль, – боюсь мир несколько просветлел бы. Нехорошо желать смерти кому бы то ни было. Но бывают тяжелые люди, после ухода которых из жизни делается легче. Я и боюсь, что по исчезновении из людского сознания этих произведений, т.е. Чайковского и Скрябина, стало бы веселее. Однако не думай, что я хочу опорочить их, я знаю их силу. Например, «Пиковая дама», мне кажется, едва ли не самая цельная, самая выкованная из опер, но – тем хуже, ибо она клубок отчаяния, т.е. самого ядовитого из чувств. И она властно заражает отчаянием. Изысканность одежд и завлекательность форм не меняет сути дела, – того, что это – Смерть, закрадывающаяся в душу, и закрадывающаяся тем беспрепятственнее, что она нигде не называет себя своим именем, не доводит до спора и протестов, внутренней борьбы против себя и противления себе. ...Скрябин хочет быть магичным, и он достигает своего, он магичен. Но ведь магия – обман, не в том смысле, что она только шарлатанство, а в высшем, всегда обман: вместо
"так есть" она подставляет
Я,
я так хочу и теми или другими приемами заставляет видеть, как хочет маг, но лишь на время, пока морока не рассеется.»