Вступление
В моем полку, где я проходил действительную воинскую службу, очень любили рукопашный бой, неуставные взаимоотношения и музыку. Живую музыку – строевую и авторскую. Записанную музыку – на пленках по 525 м. и кассетах. Катушечные стерео магнитофоны «Ростов», а местами афганские «Акаи» стояли в каждой роте и являлись гордостью подразделений. Фонограммы хранились у «бачей» 1). Они же обычно были ди-джеями, производили отбор треков, зорко следили за тенденциями мира музыки в соседних подразделениях. Первые места полкового чата неизменно занимала рота связи и не трудно догадаться почему. Звучащая в полку музыка поражала своей разнонаправленностью. Можно было услышать, что угодно, «Комбинацию» и А. Новикова, «Пинк Флойд» и Ф.Синатру, «Сектор Газа» и «Дип Перпл». «Бачи» также занимались организацией концертов и ночных «джэм-сейшнов» для старослужащих товарищей, эти посиделки иногда заканчивались «губой» 2) для гастролирующих по ротам музыкантов-самоучек.
На одном из таких «джемов» меня заприметили дэмбэля. В то время я был молод и горяч, исполнял под гитару песни отечественных и западных музыкантов, альбомами. Старался имитировать голос очень близко к оригиналу, гитару «снимал» максимально точно. За плечами была муз. школа, ВИА в ГПТУ, фестивали самодеятельной песни и периодический чёс в ресторане. Полуторачасовой концерт (с одним перекуром и краткой биографической справкой) я закончил хитом «Мишель» и с той холодной февральской ночи 1991 года стал знаменитым на весь полк.
Куплет
Впрочем, моя знаменитость не освобождала меня от «тягостей и лишений воинской службы». Стрельбище, тактическая подготовка, прыжки с парашютом, наряды, неуставные взаимоотношения, плюс ночные гастроли с гитарой, сливались для меня в один бесконечный марафон. Вдобавок ко всему, в начале лета, командир роты приказал мне за месяц разучить на баяне песню «Любэ» для строевого смотра. Задача казалась невыполнимой – ведь я никогда не держал баяна в руках.
На полковом смотре победила наша рота. Парень моего призыва (с кем под бравые аккорды левой руки, мы надрывали глотки, скандируя: «Глеб Жеглов и Володя Шарапов») уехал во внеочередной отпуск домой, а ротный 3) с этого момента «полюбил» меня нечеловеческой любовью. Но его долгосрочные планы перечеркнул приказ кэпа 4): «..перевести рядового Мr. Nerbe в музыкальный взвод, с целью организации вокально-инструментального ансамбля по образцу «Голубых беретов».
Припев
Меня приятно удивила техническая база музыкального взвода. Аппаратура и инструменты были взяты в безвозмездную аренду у одного местного колхоза-миллионера.
Усилители «Маршал», предуселители и кроссоверы «Империал», микшерный пульт «Мастертехникс», огромные портал-колонки, складывающиеся в две стопки по 2 м. высотой, микрофоны «Шур» и «Тесла», гитары «Ибанез» и знаменитый «Джаз фендер бас», барабанная установка «Амати» с тарелками «Пейст», синтезатор «Вермона», драм-машина «Ямаха»! и ревербератор, марку которого уже не помню.
Моя жизнь в музыкальном взводе, естественно, стала намного слаще. Ребята музыканты были моего призыва, собранные с разных уголков тогдашнего СССР. На гражданке, так же как и я играли в самодеятельных ансамблях районных ДК. Мы занимались исключительно репетициями, тем самым «беспрекословно выполняли приказ вышестоящих командиров и начальников». Готовили программу, посвященную празднованию дня ВДВ. А лидер-гитарист и вокалист Лысый тайком от нас подал заявку на местный городской рок-фестиваль.
В начале августа, старшина разведроты, перед ДМБ решил сделать подарок однополчанам и записать песни на пленку, оставив тем самым память о себе и о своей доблестной службе в рядах СА 5). Идея эта, очевидно родилась у него спонтанно. «Боевую задачу» нам старшина поставил предельно простую: записать за первые сутки альбом им лично исполняемых песен, за вторые сутки растиражировать определенным количеством. Т.е. без репетиций и какой-либо предварительной подготовки - ВДВ - вперед! 6) Для этого из четырех музыкантов муз. взвода он почему-то выбрал басиста и меня ритм-гитариста в качестве звукорежиссеров. И все бы ничего, но старшина тот, как выяснилось позже, очень хорошо и артистично пел, прилично (без грязи и с хорошим звуком) играл на гитаре, да и солдатская молва донесла, что он де на гражданке «лабал» 7) в ростовском ресторане. Соответственно этот факт нас очень насторожил. Ибо последствия «невыполнения боевой задачи» мы прекрасно себе представляли. Весь полк замер в ожидании. Все ребята сослуживцы знали, что мы «родим» 8) долгожданный альбом. Но роды грозили оказаться преждевременными.
На наше счастье мы неожиданно получили недельную отсрочку т.к. начались полковые тактические учения. Ни я, ни мой коллега басист Алекс, до этого никогда не записывали старшин разведывательных подразделений. Мало того, мы вообще никого не записывали и были больше музыканты, нежели режиссеры звукозаписи. Конечно, кое-какие теоретические познания в этой сфере у нас были. На гражданке мы оба слушали музыкальные радио передачи русских служб «Би-Би-Си» и «Голоса Америки» 9), но соответствующей практики не имели.
Студия представляла собой помещение в казарме для репетиций духового полкового оркестра, размером примерно 20 на 10 метров, с двумя кирпичными и двумя фанерными стенами-перегородками, обшитыми для звукоизоляции, солдатскими одеялами и шинелями. Ночью там шарились огромные крысы – «слушатели», как мы их называли. Крысы эти нещадно уничтожались микрофонными стойками, движениями солиста группы «Европа».
Пытаясь добиться тишины мы завесили окна своими одеялами, тщательно укрепили всю технику, разобрали барабанную установку, заменили скрипучие табуреты. Убрали все лишнее. На всякий случай проверили пробки в щите.
Всей трехэтажной казарме во время записи было запрещено пользоваться электроприборами первой необходимости - кипятильниками, телевизорами, магнитофонами; по возможности избегать селекторных переговоров со штабом, а также производить какие либо бытовые звуковые помехи: громко орать: «Дежурный по роте на выход!», хлопать дверьми, бряцать оружием и уж тем более проводить «разбор полетов» 10). Надо сказать, что все отнеслись к этой просьбе с пониманием, даже «дедушки» 11), проявив тем самым уважение к старшине и к музыке.
Далее в процессе отладки техники мы поссорились между собой на почве концепции будущего альбома. Одни доказывали, что альбом старшины по звучанию должен быть похожим на последний альбом А. Розенбаума 12) сухо, без изысков, с большим количеством ревера на вокале. Другие кричали, что запись должна быть с изюминкой и в качестве примера приводили звучание акустической гитары и вокала из недавно вышедшего альбома «Металлики» 13).
Множество вариантов мы опробовали. Был даже такой: писать старшину в пульт с ревербератором в магнитофон № 1, и одновременно «в сухую» напрямую в магнитофон № 2. Путем сооруженной нашими товарищами конструкции-стенки, из шинелей стараясь отсечь гитарные микрофоны от вокальных! Затем свести с двух на итоговый «мастер» магнитофон № 3. Ух, веселые пробы были! Звук плавал - по вкусу все напоминало солдатскую «парашу» 14). Потом пришел Леха гитарист 5 роты, послушал и сказал, что мы все, мягко говоря, геи и нечего не понимаем в звукорежиссуре. Вот он якобы в своем сибирском ДК такие вещи сводил на «Электронике»! Мы «послали» Леху, плюнули на все это дело и обреченно стали отстраивать технику под обычную репетицию нашего ансамбля. Добавили к основным двум микрофонам еще два, расставив их в разных местах студии. Слушали пробные записи. Получалось немного лучше. Появился «шарм» живого исполнения. Но звучание нас все равно не устраивало, но вдруг грянул гром...
продолжение следует
специально для RMM
Mr. Nerbe
В моем полку, где я проходил действительную воинскую службу, очень любили рукопашный бой, неуставные взаимоотношения и музыку. Живую музыку – строевую и авторскую. Записанную музыку – на пленках по 525 м. и кассетах. Катушечные стерео магнитофоны «Ростов», а местами афганские «Акаи» стояли в каждой роте и являлись гордостью подразделений. Фонограммы хранились у «бачей» 1). Они же обычно были ди-джеями, производили отбор треков, зорко следили за тенденциями мира музыки в соседних подразделениях. Первые места полкового чата неизменно занимала рота связи и не трудно догадаться почему. Звучащая в полку музыка поражала своей разнонаправленностью. Можно было услышать, что угодно, «Комбинацию» и А. Новикова, «Пинк Флойд» и Ф.Синатру, «Сектор Газа» и «Дип Перпл». «Бачи» также занимались организацией концертов и ночных «джэм-сейшнов» для старослужащих товарищей, эти посиделки иногда заканчивались «губой» 2) для гастролирующих по ротам музыкантов-самоучек.
На одном из таких «джемов» меня заприметили дэмбэля. В то время я был молод и горяч, исполнял под гитару песни отечественных и западных музыкантов, альбомами. Старался имитировать голос очень близко к оригиналу, гитару «снимал» максимально точно. За плечами была муз. школа, ВИА в ГПТУ, фестивали самодеятельной песни и периодический чёс в ресторане. Полуторачасовой концерт (с одним перекуром и краткой биографической справкой) я закончил хитом «Мишель» и с той холодной февральской ночи 1991 года стал знаменитым на весь полк.
Куплет
Впрочем, моя знаменитость не освобождала меня от «тягостей и лишений воинской службы». Стрельбище, тактическая подготовка, прыжки с парашютом, наряды, неуставные взаимоотношения, плюс ночные гастроли с гитарой, сливались для меня в один бесконечный марафон. Вдобавок ко всему, в начале лета, командир роты приказал мне за месяц разучить на баяне песню «Любэ» для строевого смотра. Задача казалась невыполнимой – ведь я никогда не держал баяна в руках.
На полковом смотре победила наша рота. Парень моего призыва (с кем под бравые аккорды левой руки, мы надрывали глотки, скандируя: «Глеб Жеглов и Володя Шарапов») уехал во внеочередной отпуск домой, а ротный 3) с этого момента «полюбил» меня нечеловеческой любовью. Но его долгосрочные планы перечеркнул приказ кэпа 4): «..перевести рядового Мr. Nerbe в музыкальный взвод, с целью организации вокально-инструментального ансамбля по образцу «Голубых беретов».
Припев
Меня приятно удивила техническая база музыкального взвода. Аппаратура и инструменты были взяты в безвозмездную аренду у одного местного колхоза-миллионера.
Усилители «Маршал», предуселители и кроссоверы «Империал», микшерный пульт «Мастертехникс», огромные портал-колонки, складывающиеся в две стопки по 2 м. высотой, микрофоны «Шур» и «Тесла», гитары «Ибанез» и знаменитый «Джаз фендер бас», барабанная установка «Амати» с тарелками «Пейст», синтезатор «Вермона», драм-машина «Ямаха»! и ревербератор, марку которого уже не помню.
Моя жизнь в музыкальном взводе, естественно, стала намного слаще. Ребята музыканты были моего призыва, собранные с разных уголков тогдашнего СССР. На гражданке, так же как и я играли в самодеятельных ансамблях районных ДК. Мы занимались исключительно репетициями, тем самым «беспрекословно выполняли приказ вышестоящих командиров и начальников». Готовили программу, посвященную празднованию дня ВДВ. А лидер-гитарист и вокалист Лысый тайком от нас подал заявку на местный городской рок-фестиваль.
В начале августа, старшина разведроты, перед ДМБ решил сделать подарок однополчанам и записать песни на пленку, оставив тем самым память о себе и о своей доблестной службе в рядах СА 5). Идея эта, очевидно родилась у него спонтанно. «Боевую задачу» нам старшина поставил предельно простую: записать за первые сутки альбом им лично исполняемых песен, за вторые сутки растиражировать определенным количеством. Т.е. без репетиций и какой-либо предварительной подготовки - ВДВ - вперед! 6) Для этого из четырех музыкантов муз. взвода он почему-то выбрал басиста и меня ритм-гитариста в качестве звукорежиссеров. И все бы ничего, но старшина тот, как выяснилось позже, очень хорошо и артистично пел, прилично (без грязи и с хорошим звуком) играл на гитаре, да и солдатская молва донесла, что он де на гражданке «лабал» 7) в ростовском ресторане. Соответственно этот факт нас очень насторожил. Ибо последствия «невыполнения боевой задачи» мы прекрасно себе представляли. Весь полк замер в ожидании. Все ребята сослуживцы знали, что мы «родим» 8) долгожданный альбом. Но роды грозили оказаться преждевременными.
На наше счастье мы неожиданно получили недельную отсрочку т.к. начались полковые тактические учения. Ни я, ни мой коллега басист Алекс, до этого никогда не записывали старшин разведывательных подразделений. Мало того, мы вообще никого не записывали и были больше музыканты, нежели режиссеры звукозаписи. Конечно, кое-какие теоретические познания в этой сфере у нас были. На гражданке мы оба слушали музыкальные радио передачи русских служб «Би-Би-Си» и «Голоса Америки» 9), но соответствующей практики не имели.
Студия представляла собой помещение в казарме для репетиций духового полкового оркестра, размером примерно 20 на 10 метров, с двумя кирпичными и двумя фанерными стенами-перегородками, обшитыми для звукоизоляции, солдатскими одеялами и шинелями. Ночью там шарились огромные крысы – «слушатели», как мы их называли. Крысы эти нещадно уничтожались микрофонными стойками, движениями солиста группы «Европа».
Пытаясь добиться тишины мы завесили окна своими одеялами, тщательно укрепили всю технику, разобрали барабанную установку, заменили скрипучие табуреты. Убрали все лишнее. На всякий случай проверили пробки в щите.
Всей трехэтажной казарме во время записи было запрещено пользоваться электроприборами первой необходимости - кипятильниками, телевизорами, магнитофонами; по возможности избегать селекторных переговоров со штабом, а также производить какие либо бытовые звуковые помехи: громко орать: «Дежурный по роте на выход!», хлопать дверьми, бряцать оружием и уж тем более проводить «разбор полетов» 10). Надо сказать, что все отнеслись к этой просьбе с пониманием, даже «дедушки» 11), проявив тем самым уважение к старшине и к музыке.
Далее в процессе отладки техники мы поссорились между собой на почве концепции будущего альбома. Одни доказывали, что альбом старшины по звучанию должен быть похожим на последний альбом А. Розенбаума 12) сухо, без изысков, с большим количеством ревера на вокале. Другие кричали, что запись должна быть с изюминкой и в качестве примера приводили звучание акустической гитары и вокала из недавно вышедшего альбома «Металлики» 13).
Множество вариантов мы опробовали. Был даже такой: писать старшину в пульт с ревербератором в магнитофон № 1, и одновременно «в сухую» напрямую в магнитофон № 2. Путем сооруженной нашими товарищами конструкции-стенки, из шинелей стараясь отсечь гитарные микрофоны от вокальных! Затем свести с двух на итоговый «мастер» магнитофон № 3. Ух, веселые пробы были! Звук плавал - по вкусу все напоминало солдатскую «парашу» 14). Потом пришел Леха гитарист 5 роты, послушал и сказал, что мы все, мягко говоря, геи и нечего не понимаем в звукорежиссуре. Вот он якобы в своем сибирском ДК такие вещи сводил на «Электронике»! Мы «послали» Леху, плюнули на все это дело и обреченно стали отстраивать технику под обычную репетицию нашего ансамбля. Добавили к основным двум микрофонам еще два, расставив их в разных местах студии. Слушали пробные записи. Получалось немного лучше. Появился «шарм» живого исполнения. Но звучание нас все равно не устраивало, но вдруг грянул гром...
продолжение следует
специально для RMM
Mr. Nerbe
Последнее редактирование:
